О коллекции музыкальных инструментов и не только…

— Рашид Фагимович, меня всегда поражало, как композиторы слышат музыку. Это бывает очень заметно, когда автор исполняет свои собственные сочинения, например, на рояле. Но Вы владеете отнюдь не только фортепиано. Вообще, на каких инструментах играете?

— Я играю на многих инструментах. На духовых: на кларнете, на саксофоне.

— Поэтому Вы сегодня пришли к нам с духовым инструментом?

— Очень люблю все свои инструменты, у меня дома есть коллекция — я коллекционирую музыкальные инструменты. Ещё играю на ударных. Мне нравится играть на конгах, с ними я выступаю на большой сцене. Это потрясающе, когда ты играешь соло и входишь в какой-то транс. Неважно, это диджериду или конги, или что-то еще. Я получаю огромное удовольствие и вижу со сцены людей, которые сидят в зрительном зале, и вижу, какое удовольствие они получают. Это в большой степени подстегивает меня, я начинаю еще больше экспериментировать, еще больше вводить себя и зрителей в определенное эмоциональное состояние.

— Вы не считали, на скольких инструментах можете играть? Десять-двадцать, тридцать-сорок …

— Я как-то не задумывался над этим… Например, диджериду. Где у нас можно обучиться? Хотя сейчас появляются частные школы. В свое время я привез из Индии ситар, у меня было большое желание для него написать музыку. Я уговорил одну виолончелистку, чтобы она этим делом занялась. Мы ездили  другой город, получили несколько уроков, но я понял, что это бесполезно. Видимо, надо или родиться, или пожить в Индии определенное время, чтобы впитать эту культуру, чтобы человек овладел определенным состоянием, именно эмоциональным состоянием той культуры, в которой он находился в этот период.

— Нам с Виктором Ивановичем не терпится услышать этот удивительный инструмент, с которым Вы пришли сегодня к нам в студию, диджериду.

— Это один из древнейших инструментов в мире. Сейчас он популярен не только в Австралии, но и во многих странах. Его используют и рок-музыканты, и исполнители на национальных инструментах и даже академисты. Он звучит на различных фестивалях. Я бы сказал, что это шаманский инструмент. Есть кубыз, а тут даже еще в большей степени, чем у низкого бубна — такие тембры, звуковые волны! Они очень быстро доходят до человека и оказывают психологическое воздействие на людей, которые находятся в зале и слушают этот инструмент.

— То, что диджериду в концертных залах сегодня можно услышать, в этом мы не сомневаемся, а вот в студии радио «Орфей» этот инструмент сегодня звучит впервые.

(Р.Ф. Калимуллин играет на диджериду).

— Диджериду удивительный инструмент. А как он появился в Вашей коллекции?

— Начнем с того, что у меня их несколько. Тот, на котором я сейчас играл, я его в свое время купил в Штудгарте. В моей коллекции пять экземпляров диджериду. Этот профессиональный инструмент, а есть еще те, который изготавливают народные умельцы.

— Рашид Фагимович, хотелось бы узнать о Вашей коллекции как можно больше. Каков масштаб? Что в ней? Когда было положено начало?

— Больше тридцати пяти лет я эти делом занимаюсь. Началось всё с того, что я писал музыку к фильму о путешественнике Ибн Фадлане. Это Великий шелковый путь. И нужно было изобразить мне оркестр курбангазыя: образ казахских степей. А бюджет фильма был не очень большой, поэтому нужно было как-то выходить из положения. И вдруг ко мне приехал Ренат Ибрагимов (я писал для него песню). Он услышал наш телефонный разговор с телевидением и предложил: «У меня есть казахская домбра. Ее мне в свое время подарили, но она мне не нужна, если она тебе поможет, я ее тебе подарю». Так у меня появился первый инструмент. Эти звуки, звуки домбры казахской, мы вели в темплер, в синтезатор, использовали эти тембры и записали музыку казахского оркестра. Все получилось. И потом я в своих поездках стал обращать внимание на другие инструменты, поскольку я писал музыку и к спектаклям тоже, то подумал, что это может пригодиться. И действительно, многие инструменты я использовал в своих сочинениях и таким образом даже не заметил, как увлекся этим делом. Я сейчас даже шучу, говорю, что теперь уже не я, а мои инструменты сами притягивают другие инструменты. Порой совершенно неожиданным образом я могу приобрести новый инструмент. Например, я помню, в Египте купил потрясающий по красоте древний музыкальный инструмент уд, который лежал скромно в углу большого магазина по продаже изделий из кожи. Я, чтобы получить этот инструмент, согласился купить некоторые их изделия.

— Для Вас ценность инструмента, чем она определяется?  

— У меня практически вся полностью коллекция тюркских инструментов. Это уже само по себе ценно. Есть инструменты древние, которым по двести-триста лет. Я иногда даже рисковал, например, когда вывозил из Гонконга тибетский горн 18 века. Думал, если меня арестуют, то ради искусства. Получилось наоборот: мне помогали работники аэропорта, видя, что у меня груз. Вообще это увлекательное занятие. Параллельно не только собираешь, но и знакомишься с историей, культурой тех народов. Я выезжал и в Марокко, и во многие страны порой специально, чтобы увидеть и посмотреть, что возможно приобрести для коллекции. Потому, что есть такие знаковые инструменты, которые, наверное, должны быть у каждого профессионального коллекционера. Иногда случайно что-то такое притягивает. Я, помню, в Италии познакомился с коллекционером, потом мы переехали в Швейцарию, чтобы посмотреть его инструменты. Есть такие места, где большие коллекционеры. Они не могут держать дома свои инструменты, поскольку они очень дорогие. Есть специальные хранилища, где и богатые люди, и коллекционеры хранят свои инструменты. Помню, я был в восторге. Я подержал в руках скрипку, на которой играл в свое время Наполеон. Держал и Гварнери, и Страдивари скрипки в руках.

— Коллекционирование… — возникает сразу целый перечень вопросов. Это хранение, это описание, это атрибуция, датировка. Серьезная кропотливая научная работа. Как она ведется у Вас?

— У меня нет такой задачи. Надо иметь большой бюджет, чтобы, например, обирать скрипки великих мастеров. Но я собираю древние инструменты, те, которые могут мне помочь как композитору. И в то же время для меня интересно общение с другими коллекционерами. Я делал выставку в Казани (в Кремле есть филиал Эрмитажа), несколько раз там показывал коллекцию. Единственное мое условие было, чтобы люди, особенно дети, школьники, посещали эту выставку бесплатно. Что такое — привести выставку? Иногда что-то царапается. Во-первых, необходимо сдать все это на ответственное хранение, опись сделать и т.д. А так у меня дома инструменты хранятся под сигнализацией, есть видеокамера наблюдения.

— Стоимость Вы пытались понять, определить?

— Всегда задают такой вопрос. Я считаю, это не важно, — десять, сто, пятьсот, полторы тысячи. Все это бесценно для культуры наших народов, проживающих в России, и для всего мира.

— Рашид Фагимович, но когда проходит выставка и берут Ваши инструменты для экспозиции, все равно страховочная стоимость определяется.

— Если идти по этому пути, то это длительный и долгий процесс. Мы работаем под честное слово. Я бывал во многих музеях мира и смотрел. Например, в Брюсселе, в Бельгии, встроена логистика всего того, что есть. В музее проходят уроки, приходят школьники. Впервые им в руки дают скрипку и впервые в своей жизни они издают звук. Каждый ребенок выбирает свой инструмент: кто — скрипку, кто — виолончель. Понятно, что это детские инструменты, но я видел глаза этих ребят. Думаю, это очень хороший пример, надо, чтобы так было и в нашей стране. Или, например, ударники. Каждому ребенку подают свой инструмент и показывают, какой ритм нужно стучать. Потом говорят: «Ну, теперь, ребята, давайте вместе, каждый свой ритм». И потом сам педагог уже с более сложным ритмом накладывается и получается очень интересно.

— В этом году, в преддверии Вашего юбилея был выпущен печатный каталог Вашей коллекции музыкальных инструментов. Это было подарочное издание?

— Да. Я не стал делать крупных больших мероприятий. Я просто решил получить удовольствие от того, что мне уже шестьдесят.

— Вы сделали себе такой подарок?

— Это подарок, да. И это большая работа. Спасибо всем: и ученым в области фольклора, этнографии, моим коллегам, спасибо и моей супруге, тоже большую работу провела. Я бы один не справился. Только благодаря нашему совместному труду появился каталог, и теперь уже воочию видно, что есть такая коллекция! Я надеюсь, что в ближайшие несколько лет она будет иметь постоянную экспозицию.

— Вы ведь не просто собираете музыкальные инструменты определенной традиции. Вами движет желание возродить народные инструменты, забытые татарами. Это красивая мечта или Вы считаете это возможно?

— Это желание возродить инструменты, забытые не только татарами. Сегодня я играл на диджериду. А вот седьмого ноября этого года будет премьера балета: я написал музыку для якутского театра танца. Я считаю, в Якутии свой алмаз, в Чувашии, в Ярославской области — свой. Свои прекрасные цветы. И это многообразие культур взаимообогощает всех нас. И если мы приезжаем в какой-то регион, мы всегда восторгаемся его особенностью, своими неповторимыми элементами. Я с большим уважением отношусь к тем людям, кто сохраняет свою культуру.

Сейчас мы стараемся поднять движение под названием «туризм». Раньше у нас куда ездили? В Египет, в Анталию, в европейские страны. Но получается, что мы живем рядом и не знаем культуру тех народов, которые живут совсем недалеко от нас, мы не знаем, что делается за Уралом. И кто живет в европейской части и наоборот. Россия – страна огромная, с богатейшей культурой. То, что сохраняется, я считаю, это очень важно не только для конкретного региона, а для всей страны.

— Это конечно. Но в Якутии, например, целенаправленно эти занимаются, я имею в виду возрождение якутских национальных инструментов. Ведь это огромная работа.

— Там есть свой музей, где выставлены якутские национальные инструменты. Есть национальные коллективы, которые исполняют свою музыку на национальных музыкальных инструментах и в национальной одежде. Вообще, это потрясающе.

— Мы все время сетуем на то, что дети сегодня в России стали меньше заниматься музыкой. Страдают многие инструменты академической музыкальной традиции, те же медные духовые. В музыкальные школы на некоторые специальности просто нет набора. А мы сейчас говорим о народных инструментах. Что можно в этой ситуации сделать?

— По поводу набора в школы. И в советское время популярным было, как всегда, фортепиано и баян. Сейчас баян уже популярен в меньшей степени. Большим спросом пользуются гитара, саксофон. Раньше была определенная политика: если ребенок поступает на духовой инструмент, он просто меньше платил за обучение. Была какая-то чисто символическая плата, но за счет этого шло общее развитие детей и не было больших проблем с набором ребят, которые обучались бы этих инструментах. Может быть поэтому, например, в Европе духовая исполнительская культура сильнее. Мне приходилось жить в европейских семьях, когда я стажировался в Германии в свое время, в Голландии, ездил в разные города, например, в Манхгейм, где один из старейших университетов. Там я жил в семье у одной поэтессы, её муж — не музыкант, директор института физики, но у них были свои семейные традиции по исполнению: каждый член семьи играет на определенном инструменте. Они собираются вместе, у них свой ансамбль.

Я считаю, наша страна сейчас возрождается во многих отношениях: в экономическом, в культурном. Есть, конечно, и проблемы, но мы стали больше любить свою страну. Я это вижу. Патриотизм у нас появился снова, а в девяностые он сошёл на «нет». И мне бы хотелось, чтобы человек был гармонично развит, чтобы любил и знал культуру, искусство. Это придает нашим людям особое уважением к старшим, уважением к природе, родине. Мы утратили это, но это должно быть. И тогда мы не просто будем бить в грудь и говорить, что мы – истинные патриоты, а реально будем любить свою родину, своих родителей, ту природу, которая нас окружает. Мне кажется, это очень важные моменты в жизни не только молодого поколения, вообще всех людей нашей страны.

— Рашид Фагимович, я знаю, Вы часто встречаетесь с юной аудиторией. Детская тема в Вашем творчестве одна из основных?

— Я когда встречаюсь с детьми, я начинаю больше понимать нашу жизнь. Я становлюсь в большей степени не только ребенком, но и взрослым. Я понимаю, что я несу определенную ответственность не просто за детей, которые рядом со мной, а именно за детей страны. Потому что это наше будущее общество. Иногда мы делаем встречи для «трудных» детей. Встречи для детей из малообеспеченных семей или сирот. В рамках Союза композиторов Республики Татарстан мы проводим такие встречи. Я считаю, что это очень важно. Иногда я начинаю встречу и вижу – закомплексованные ребята. Боже мой, как же так! Чувствуется, что они на концерты не ходят, «трудные» дети. Я написал много музыки воспитательного плана. У меня есть целый цикл пьес «Лесные сказки», «Любимая деревня», «Города России». Когда я показываю ребятам музыку своих коллег и свои произведения, мы активно общаемся. Они не просто они слушают и хлопают: мы отгадываем названия произведений, придумываем сюжеты. Параллельно мы проводим что-то вроде уроков истории, географии, литературы. Дети раскрепощаются, становятся более открытыми.

— Музыкальные школы. Вы много бываете, встречаетесь, много помогаете, в том числе в приобретении музыкальных инструментов. Какие здесь существуют пути?

— Когда ты приезжаешь в школу, проводишь встречу и видишь плохой инструмент, ты понимаешь, что дети рождаются все одинаковые, все под одним солнцем. Почему они должны быть обделенные? И очень хочется им помочь. Чтобы именно в этой школе появился потрясающий инструмент! Совсем недавно мы приобрели в Васильево новый рояль. Есть знаменитый художник Васильев, он родом из Васильево, это под Казанью небольшой поселок. В девяностые годы это был бандитский поселок, а сейчас построили новое здание культурного центра. Там и спортзал, и библиотека, и кружки разных направлений. В том числе и музыкальная школа. Я как приехал и увидел там ужасный музыкальный инструмент, даже визуально! Мы встретились с Главой поселка, Тыгиным Александром Васильевичем, оговороили, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию. недалеко от этого поселка есть Зеленодольский судостроительный завод. Мы переговорили, и они согласились спонсировать нашу мечту. Меценаты. Я со своей стороны договорился, чтобы сумма этого инструмента была более-менее доступной. Разговариваешь с компаниями, подбираешь непосредственную модель, марку.

В нашей стране для этого должна быть определенная программа. Вот мы строим спортзал. Это здорово, развивается спорт. Но вот в области культуры мы тоже должны двигать это дело вперед на государственном уровне. Тогда любой ребенок, живущий в нашей стране, будет иметь возможность заниматься именно тем видом искусства или спорта, который ему по душе. Если у него есть талант, ради Бога, пусть занимается!

— Спасибо огромное! Что будем слушать сегодня?

— Я сегодня могу показать что-то новое из своего творчества. Это еще нигде официально не показывалось. Мы с Виктором Ивановичем сейчас работаем над новым спектаклем, совместным спектаклем. Балет, который будет назваться «Белый лебедь». Там есть сцена, которая называется «Дуэт влюбленных»,я сыграю его фрагмент.

— Замечательно! Спасибо огромное.

Текст подготовила член Союза композиторов России и Рт, доцент КФУ Е.Коврикова

Прослушать это интервью с композитором можно по ссылке: http://www.muzcentrum.ru/orpheusradio/programs/mezenat/24746-muzykalnaya-ekzotika-v-kollektsii-r-kalimullina

баянгитарадетские пьесы для фортепианодиджеридукураймузыкальная коллекциямузыкальные инструментымузыкальные школырашид калимуллинсаксофон

В России

Все новости