К 150-летию со дня рождения
Эта простая, на первый взгляд, тема сегодня становится все более актуальной, когда в обществе заметно растет интерес к отечественной истории и культуре. Она была важной и актуальной и для русских-эмигрантов, свидетелей триумфа Шаляпина на Западе, задумывающихся об особенностях русской национальной культуры. Первым ее поднял в своем публичном выступлении Павел Милюков, редактор белоэмигрантской газеты «Парижские новости» в 1938 году, ровно через год после блистательного выступления Федора Шаляпина в парижском зале Плейель, которое оказалось для певца последним. Милюков в своей речи, а затем и в газетной публикации «Национальное и интернациональное в Шаляпине» объясняет национальный характер творчества певца как субстанцию интернациональной ценности и международной востребованности творческого наследия Шаляпина.
Согласившись с этим положением в целом, мы попробуем порассуждать о слагаемых его, расставляя акценты, подсказанные сегодняшней жизнью.
Писатель Алексей Ремизов, имея в виду Шаляпина, замечательно высказался однажды: «Чтобы околдовывать душу не надобно говорить, надобно петь…» И Шаляпин пел, «околдовывал » душу не только русскую, но и всечеловеческую, даже если пел на только русском языке, делал мир счастливее- через свое высокое мастерство и энергетику любви к людям и к искусству. И уже в этом просматривается интернациональность творчества Шаляпина, она лежит на поверхности.
А с другой стороны, заглядываю в глубину гения Шаляпина, можно удивиться и восхититься поразительной способности певца усваивать все лучшее из того, что ему приходилось слышать.
Это были особенности или элементы многих национальных народных и академических музыкальных школ. Шаляпин умел вобрать эти элементы в свою память и растворить в «горниле своего пения» до той степени возможного, что они едва были заметны в его исполнении, разве что- в легкой грудной вибрации звука его голоса угадывается манера восточного народного пения, в изяществе красоте и гармонии звука — школа belcanto, в присутствии «металла в голосе» — немецкая вокальная школа. В гортанности извлечения звука и разнообразии интонации — характерные черты грузинского хорового пения. Можно было четко уловить ритмику и мелодию православного духовного пения и русской народной речи. Подобное под силу только гениальному музыканту, им и был Федор Иванович Шаляпин. Но гениями не рождаются, гениями становятся.
Гений Шаляпина — это путь всей его жизни: от «Суконной слободы» в Казани до Бориса Годунова на сценах величайших театров мира.
Казань была «взлетной полосой» для певца к вершине мировой славы. Здесь формировался облик, характер будущего великого певца и артиста — выходца из глубины народной; здесь заложена была основа его народного мироощущения и база его музыкальной культуры, которой стало церковное пение и народная музыка, не только русская, но и татарская; и здесь же наметился стиль и характер его творчества, направленность его искусства, которая окончательно сложилась во время работы Шаляпина в частной опере Мамонтова. И уже тогда национальное и биографическое делали взгляд певца на общечеловеческое живым и пристрастным. Его искусство было настолько глубоко и совершенно, емко по духовному содержанию и национально — русским по духу, что равного ему по силе воздействия на человека не было тогда, нет и сегодня! Об этом пишет в своих воспоминаниях тонкий музыкант и большой знаток оперного искусства Александр Вертинский, основываясь на высказываниях современников, слышавших и видевших Шаляпина; он мог покорить любую аудиторию от низов общества до светских салонов и коронованных особ. И все были единодушны в оценке его искусства: ново, смело, глубоко, доступно и красиво!
Евгений Вахтангов, рассуждая об актерской профессии отмечал: «Рядовой артист в своем существовании на сцене следует лишь за текстом роли, а в сознании великого — вся его жизнь и историческая эпоха.»
Шаляпина видели, слышали и оценили на Западе и ввели в Пантеон мировой славы.
Гастроли Шаляпина по Европе и Америке всегда были не только личным триумфом певца, но и подлинным праздником русского национального искусства, проводником которого на Западе он был. Благодаря Шаляпину, «Русским сезонам» Дягилева, гастролям МХАТа в США, Россию глубже и лучше узнали в Европе и Америке.
Шаляпину удалось утвердить за рубежом России универсальные ценности русского национального искусства — через воплощение на оперной сцене русских характеров: Царя Бориса, Ивана Сусанина, Ивана Грозного, Галицкого, Варлаама и др., а также через концертные программы духовной, народной и академической камерной музыки.
В России всегда существовало особое отношение к искусству: изобразительному, музыкальному, театральному, литературному, отличному от западных стран. Исторически сложилось так, что в России искусство , начиная с древнерусского, нужно было не для украшения жизни и удовольствия, а для того, чтобы что-то изменить в сознании людей, сделать их жизнь духовнее и просветленнее. Шаляпин не противопоставлял свое искусство традиции, а опирался на нее и подпитывался ею.
При Шаляпине окончательно сложилась русская вокальная школа, для которой важна не только красота и гармония звука, но и наполненность ее смыслом, чувством, интонированием.
Федор Шаляпин, будучи плоть от плоти человеком из народа, русским по темпераменту, по натуре, богатой ресурсами, по характеру со всеми его неровностями, русским по самобытному искусству, «неиспорченному» академической выучкой, творимому по личному вдохновению и зову души, сохранил свою «русскость» добившись мировой славы.
Национально-русское глубоко пронизывает все его искусство, и оно выражается в особом способе воспринимать и понимать мир и выражать его через свое искусство.
Поэтому Шаляпин был интересен и остается интересен всему миру, ибо чем национальнее искусство творца, тем он ближе и интереснее народам мира.
В этом и состоит секрет интернационального успеха великого Шаляпина и востребованность его творческого наследия сегодня.
Иннеса Эрделева, искусствовед.
