Андрей Иванович Килин — композитор, выпускник Московской консерватории, класс профессора Л. Б. Бобылёва, преподаватель кафедры теории музыки и композиции Казанской консерватории, заместитель директора по УВР в ССМШ при Казанской консерватории.
Андрей Иванович, расскажите о том, как Вы пришли в музыку.
Мне было шесть лет, мама привела меня в 4-ю музыкальную школу Петропавловска-Камчатского. Это были неспокойные 90-е годы, как раз шла Первая Чеченская война, было неизвестно, сколько она продлится и что вообще будет со страной. На этой войне погибало много молодых ребят, которые были просто пушечным мясом, и моя мама отвела меня в музыкальную школу в надежде на то, что я не попаду в горячую точку и просто отслужу в каком-то оркестре, и на этом моя служба закончится.
Первым композитором, которого я открыл для себя, был Бетховен. Это был не Бах, который долгое время был для меня слишком скучным, и не Моцарт, который тогда казался мне несерьёзным и слащавым. Биография Бетховена очень вдохновила меня, я понял, что это был настоящий борец, человек, у которого можно поучиться оптимизму, у него много потрясающих произведений! Я играл все его фортепианные сонаты, начиная с Первой, потом уже постепенно стал открывать для себя его симфонии. Так, можно сказать, через сольфеджио, Бетховена и переложение популярных пьес я вошёл в мир музыки.
Я поначалу не понимал, что такое вообще музыкальная школа. Что-то мне нравилось, что-то не очень нравилось, но уже с тех времён начали закладываться какие-то азы, это, в первую очередь, фортепиано, затем — сольфеджио, музыкальная литература, хор. Страсть к музлитературе, к новым композиторам проснулась где-то примерно класса с пятого, когда к нам пришла новая учительница по этому предмету, я до сих пор помню её, помню, как она выглядит. Это Муратова Виктория Сергеевна, она была в то время очень молодая и, по-моему, даже была на тот момент практиканткой из музыкального училища, она зажгла этот интерес. Потом она же вела сольфеджио, к пятому классу выяснилось, что, оказывается, у меня абсолютный слух, до этого мне об этом никто не говорил. Параллельно, в усиленном режиме начались занятия по фортепиано. Моя преподавательница по этому предмету дала мне собственноручно распечатанный на принтере сборник пьес популярной музыки (переложения эстрадных песен), я протер его до дыр и знал наизусть.
Кто был Вашим первым учителем музыки? Кто в большей степени повлиял на выбор Вашей профессии?
Моим первым учителем музыки была Галина Васильевна Шарабарина, детская музыкальная школа №4 Петропавловска-Камчатского. В раннем детстве меня показали Галине Васильевне, она была первой, кто меня прослушал. Она взяла меня в свой класс и вела до окончания детской музыкальной школы. Потом я поддерживал с ней контакты, и до сих пор, когда я бываю на Камчатке, я вижусь с ней, мы очень хорошо беседуем. Конечно же, это мой первый педагог по сольфеджио — Стукалова Наталья Игоревна. Должен сказать, что до Виктории Сергеевны Муратовой, которая привила мне профессиональный интерес, я больше никого не помню, по её инициативе я потом и поступил в музыкальное училище как теоретик. Это были мои первые учителя.
А тем, кто профессионально занимался со мной, кто направил меня и вообще сказал, какой должен быть распорядок дня и ночи у профессионального музыканта, был преподаватель, у которого я занимался всего один год до поступления в училище. Это был Валерий Павлович Тумило-Денисович, его уже нет в живых, — уникальная личность, выпускник Московской консерватории, ученик Якова Зака, на Камчатку он попал по распределению. До последних своих дней он выступал на сцене, был солистом филармонии, одно время был концертмейстером Камчатской капеллы, с которой он объездил очень много стран, одно время он был директором училища. Это был абсолютно легендарный человек, все вспоминают его с большим уважением и теплотой и понимают, что он, можно сказать, был первым, кто запустил на Камчатке профессиональную линию исполнительства.
Почему Вы решили учиться именно в Московской консерватории?
Нужно было выбираться с Камчатки, потому что высшего образования там не было, надо было куда-то лететь.
Педагоги в консерватории были замечательные, в первую очередь, это мой преподаватель по специальности профессор Леонид Борисович Бобылёв. Я заканчивал у него и консерваторию, и ассистентуру-стажировку, он был не только моим творческим руководителем, но и научным, я писал с ним выпускную квалификационную работу. Он безумно интересно читал лекции по полифонии строгого стиля, вообще это крупный композитор, который своим советом всегда мог подсказать, как поступить, кроме того, он пишущий композитор-практик, поэтому у него очень важно было поучиться. Леонид Борисович — автор одиннадцати концертов для разных инструментов, восьми опер, камерной, вокальной, фортепианной музыки; по-моему, он работает во всех жанрах, включая музыку к кинематографу и детскую музыку. Он застал тех композиторов, которые сейчас уже стали классиками, общался с ними, у него есть живые воспоминания об этих личностях. Мы с ним до сих пор созваниваемся и поддерживаем тёплые отношения. В принципе, помимо Леонида Борисовича, было ещё много преподавателей, которые хорошо вели свои предметы, но самым главным, конечно же, был именно он.
Расскажите о своих сочинениях. Какие из них представляются Вам наиболее удачными?
Это очень непростой вопрос. Стараюсь писать по мере возможностей (сейчас я работаю, в основном, в ночное время). К примеру, это струнный квартет, сейчас у меня в замыслах, конечно, есть написание уже Второго квартета. К этому жанру я подходил очень долго и понимал всю ответственность, вспоминая Шостаковича, который свой Первый струнный квартет начал писать только во второй половине 30-х годов (симфонию-то он написал в 1925-м!), то есть прошло больше десяти лет перед тем, как он взялся за свой Первый квартет, он понимал свою ответственность перед этим жанром. Конечно, я не могу сейчас выделить какие-то свои сочинения, но могу сказать, к чему меня тянет. Это камерная и органная музыка, потому что органом я занимался факультативно в Московской консерватории, мне это очень нравилось, можно сказать, что я прочувствовал этот инструмент на себе. Недавно в Москве состоялась премьера моей Органной сонаты, пока это моё третье органное сочинение, в планах у меня — ещё несколько таких произведений.
Тяготение к оркестровой музыке у меня проявляется в гораздо меньшей степени, хотя относительно недавно мне поступил заказ на написание сочинения для детского фортепианного конкурса — Концерта для фортепиано и струнного оркестра. Я взялся за эту работу, написал, всё это было сыграно. Это очень трогательно, когда маленький человек выходит, садится за рояль и играет в сопровождении оркестра, это происходило в Кирове, в феврале прошлого года, до пандемии. Оркестровую музыку особо не хочется писать, потому что сейчас оркестры играют, в основном, классиков, за этим стоят деньги и интерес публики. Сейчас, к сожалению, исполнитель стоит на первом месте, а композитор — на втором, раньше было немного не так. Поэтому у меня нет желания писать что-либо в стол, сейчас гораздо проще сыграть музыку камерную, там легче найти исполнителей, либо самому сесть за инструмент и сыграть. Если будет какой-то случай написать что-либо для оркестра и исполнить, я это сделаю, но пока я занимаюсь, в основном, музыкой камерной, хотя её писать непросто. В симфонической музыке можно спрятаться за оркестровыми красками (чем пользуются многие).
Часто ли музыканты исполняют Вашу музыку?
Музыканты играют мою музыку не так часто. Если мою музыку и исполняют, то я, к сожалению, не всегда доволен её исполнением. Уже во время процесса создания сочинения у меня в голове появляется определённый шаблон того, как она должна звучать, и поэтому, когда струнные инструменты несколько фальшивят, что-то недотягивают или перетягивают, то это мне не очень нравится, но с этим приходится мириться. Но в целом, если с исполнителем работать определённое количество времени, давать консультации в процессе репетиций, то получаются очень даже неплохие варианты. А бывает так, что исполнитель играет сочинение очень по-своему, и потом начинаешь вслушиваться в это и понимать, что он, наверное, прав! Я стараюсь сам исполнять свою музыку, либо в ансамбле с другими исполнителями. Пару лет назад, когда у нас в школе ещё был зал, я давал концерт, играл на фортепиано сам и в дуэте с одной ученицей. На мой взгляд, получилось неплохо.
Андрей Иванович, есть ли у Вас творческие планы на будущее?
Смотря какое будущее. Если брать, скажем, лет сорок вперёд, то, наверное, да. А на ближайшее будущее — пока нет. Сейчас я, в основном, занимаюсь написанием музыки для фортепиано, органа, планирую написать Второй струнный квартет, а там уже посмотрим.
Кто Ваш любимый композитор? Повлияло ли его творчество на Ваше авторское мышление и если да, то как?
Раньше моим любимым композитором был Бетховен. Возможно, он на меня как-то и повлиял, хотя я сам не понимаю, как. А сейчас я не могу сказать, кто мой любимый композитор. Есть выдающиеся композиторы, чьё творчество более-менее на слуху у профессионалов, их музыка мне нравится с профессиональной точки зрения, но нет такого, чтобы я «фанател» от этих композиторов. В разных авторах я стараюсь искать для себя что-то близкое, если это мне не близко, то я стараюсь понять, как это сделано и почему композитор выбрал такое решение. Это композиторы советской, постсоветской эпох, композиторы-романтики: Чайковский, Глинка (кстати, у Глинки можно поучиться очень многому), конечно же, Гайдн, Моцарт, композиторы добаховского времени, в частности, те, которые писали органную музыку. У всех можно поучиться.
Считаете ли Вы, что выработали свой индивидуальный стиль или собственную концепцию творчества?
Концепция такова: стараться быть ни на кого не похожим. А выработал ли я свой стиль или это не мой стиль — это, по-моему, не мне судить. Главное — чтобы музыка приковывала слушательское внимание. Это ещё одна позиция, которой я стараюсь придерживаться, но это, к сожалению, не всегда получается.
Что бы Вы хотели пожелать молодым авторам — будущим выпускникам консерватории и Вашим будущим коллегам?
Я хотел бы пожелать им быть честными, в первую очередь, по отношению к самим себе в их искусстве музыки. Потому что если человек честен, если он открыт, если он горит своим делом, то это очень близко к настоящему искусству, которое, возможно, останется во времени, люди будут об этом знать и гордиться этим.
Беседовал Олег Пашкин