В Санкт-Петербурге состоялся авторский вечер, приуроченный к 15-летию творческого пути дипломата и композитора Давида Мнацаканяна. Окончив Музыкальную школу имени П. И. Чайковского при Ереванской консерватории по классу скрипки и успев поработать в Симфоническом оркестре Гостелерадио Армении, Давид Мнацаканян стал дипломатом: этой стезе он отдал более 40 лет. В возрасте 58 лет он впервые создал свои сочинения, и их услышал весь мир. В 2023 году он был избран почетным членом Попечительского совета Союза композиторов Санкт-Петербурга. Музыкальный журналист Диана Аксиненко побеседовала с Давидом Вазгеновичем.
Д.А.: Вы — профессиональный дипломат с большим количеством заслуг. Что после стольких лет службы побудило вас вернуться к музыке?
Д.М.: Сейчас я пишу книгу «Музыка — дипломатия — музыка» (Music —Diplomacy — Music). Она выйдет на русском, английском и, может быть, на китайском языках. В этой книге старался найти ответ на вопрос, как так получилось, что в возрасте 58 лет и 71 дня я начал писать музыку. Точную цифру вплоть до дней определили эксперты Книги рекордов России, в которую меня занесли в 2019 году. Они долго-долго изучали эту тему —пытались найти, когда я впервые публично выступил с произведением My Way, которое стало моей визитной карточкой и прозвучало за 15 лет во многих странах мира. В архиве я случайно обнаружил эту запись. Тогда группа музыкантов, «Виртуозы Санкт-Петербурга», приехали на гастроли в Швецию. Они выступали в Гётеборге (я тогда был Генеральным консулом
России в Швеции) перед членами Королевского клуба, в котором я тоже состоял. В этот период процесс музицирования был довольно любопытным. У меня был любимый пёс — мой самый близкий друг в жизни. Мы с ним
гуляли ежедневно по лесу, я там напевал какие-то мелодии. И если что-то было не так, он начинал лаять. Если это звучало гармонично, он был спокоен. Я в жизни на рояле не играл никогда. И вот приехали эти музыканты (двое из них, Андрей Бараненко и Александр Саценко, сегодня здесь). Я просто сел за рояль и что-то им сыграл. А среди них был священник, дьякон Владимир. Оказывается, он прекрасный аранжировщик и сам композитор. Он внимательно послушал и спросил: «Давид Вазгенович, а можно я сделаю аранжировку вашей музыки?». Я был абсолютный чиновник, и мне было даже смешно, что мою музыку хотят аранжировать. Он записал меня. Потом эти же молодые музыканты спросили меня: «Давайте экспромтом сыграем что-нибудь?» Я надел вместо мундира смокинг, и мы с
ними импровизировали. Мы сыграли My Way (сегодня эта видеозапись будет показана на концерте). Это настолько понравилось отцу Владимиру, что через 15-20 дней он отправил мне аранжировку. Затем мою музыку послушали тренер сборной Швеции по фигурному катанию и их чемпион —Адриан Шультхайсс. И через 2-3 месяца композиция прозвучала на чемпионате мира по фигурному катанию в Гётеборге. Так и пошло: Токио, Париж, Турин… И дошло до зимних Олимпийских игр в Ванкувере.
Д.А.: Я обратила внимание, что ваши сочинения программны, у всех есть название. Почему?
Д.М.: У заголовков всех моих сочинений есть объяснение. Очень многие западные корреспонденты меня спрашивали, не повторяю ли я Фрэнка Синатру с заголовком My Way. Я даже не думал о его известной песне, которую я обожаю. Сейчас мне кажется, что My Way — о том, что у каждого (у меня, у вас, у всех) есть свой путь. Но изначально я не знал, почему назвал эту пьесу именно так. У других композиций объяснения были сразу. Когда ко мне на рождественские праздники в Швецию приехала дочка, я настолько обрадовался, что сел за рояль и начал что-то сочинять. Назвал это
«Рождественская фантазия». Те же музыканты за ночь написали ноты. Что любопытно, я её назвал Christmas Fantasy, а мою дочь зовут Кристина. И, более того, это произведение прозвучало именно в церкви Christina-Kirche. Более того, аранжировку всех моих мелодий написал известный в Петербурге шведский дирижёр Кристофер Валандер — он здесь учился, руководил молодёжным оркестром. Удивительные совпадения! В моём возрасте я постепенно осознаю, что в основе всего моего творчества лежит любовь. В первую очередь, к Богу, потом — к родителям, потом — к детям, потом — к женщине. А любовь — это и есть вдохновение. Я не считаю себя композитором, я профессиональный дипломат. Я не пишу для кинофильмов, хотя все отмечают, что у меня прекрасные саундтреки. На музыке я не зарабатываю. Я не могу по заказу написать, скажем, музыку для балета. Хотя о Christmas Fantasy мне говорят, что это прекрасный «Щелкунчик». Но я ни с кем не конкурирую, пишу только для души —
точнее, не пишу, а сочиняю. Я сочинитель музыки.
Д.А.: Почему вы решили сочинить одну из пьес об Ульрике, возлюбленной Гёте?
Д.М.: Спешу Вас разочаровать: Ульрику я никогда в жизни не встречал. И у меня в жизни не было знакомой Ульрики. Просто однажды я в Карловых Варах остановился в той же гостинице, в которой Гёте влюбился в Ульрику. Там
мне рассказали эту историю — а я германист по образованию, и мне она показалась интересной. Пока я отдыхал в гостинице, мне не встретилась Ульрика, но гостиница носила имя Ulrika. Там стоял белый рояль, на котором
я сочинил это произведение. В гостинице работали музыканты, они сказали: «Мистер Дэвид, может быть, назовёте в честь нашей гостиницы?».
Д.А.: Изначально ваши сочинения создавались как фортепианные пьесы. В каком виде они существуют сейчас?
Д.М.: Я обнаружил, что никому не предлагал писать партитуру. Сами люди, профессиональные музыканты, обращались ко мне с просьбой сделатьаранжировки. Первым был отец Владимир из Санкт-Петербурга. Затем —
шведский прекрасный пианист (тогда он был концертмейстером в Гётеборгской опере) сделал аранжировку на квинтет. Потом Кристофер Валандер сделал версию для симфонического оркестра. Потом главный дирижёр и художественный руководитель Калининградского камерного оркестра Александр Андреев написал аранжировку для камерного оркестра. Алексей Курбатов, прекрасный профессиональный композитор, взялся написать на мои темы полномасштабный фортепианный концерт. Музыковед Михаил Сегельман назвал его концертом XXI века — этому он посвятил статью «Как темы стали концертом». Буквально недавно я посвятил своей музе Ольге «Сюиту-Фантазию», которая прозвучит на сегодняшнем концерте. Там объединены все мои пьесы: My Way, Christmas Fantasy, Ulrika
и Spring. Буквально месяц тому назад по моей просьбе прекрасный молодой музыкант сделал оркестровку My Way и Christmas Fantasy для симфонического оркестра со скрипкой. Есть талантливейший скрипач, один из лучших в России — Гайк Казазян, мой большой друг. Я посвятил ему My Way и Christmas Fantasy уже для скрипки с оркестром. Понимаете, сколько аранжировок, оркестровок на основе моей мелодии. В ноябре прошлого года композиция «Мой путь» прозвучала на Тинькофф-арене в исполнении дудука и симфонического оркестра как путь к истокам, к армянским инструментам. Хотя в моей музыке нет такого ясного национального колорита, как у Хачатуряна, Бабаджаняна. Я даже не смею себя с ними сравнивать. Видимо, во мне сказалось то, что я был в Швеции, Индии — она сыграла в моей жизни особую роль. Там я начал профессионально заниматься йогой. И тайна
моего искусства заключается в мантре, которую я ежедневно читаю.
Д.А.: Не думали создать что-то для конкретных составов?
Д.М.: Для скрипки ничего не предполагал. Это тоже феномен: я рискнул сесть именно за рояль и начать играть. Есть легендарный шведский пианист (не менее популярный, чем их король) Роберт Уэллс — сейчас моя музыка внесена в его репертуар. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь придумал аранжировку My Way для голоса с оркестром. Здесь, конечно, нужны слова, которые будут мне по душе. Остальные составы есть: квартет, квинтет, струнный оркестр, симфонический оркестр, скрипка с оркестром, фортепиано с оркестром, хор. А для голоса пока нет.
Д.А.: Вы упомянули Арно Бабаджаняна. В одном из интервью вы сказали, что это ваш любимый композитор. Как повлияла его музыка на ваше творчество?
Д.М.: Для меня так же важна мелодичность. Мой однофамилец Александр Мнацаканян, композитор и ученик Шостаковича, был заведующим кафедрой Санкт-Петербургской консерватории. Мы познакомились в 2009 году. В
немецкой церкви он услышал мою музыку и сказал: «Вы от Бога мелодист». Кстати, он повторил слова Геннадия Рождественского: я показал ему в Швеции партитуру My Way. Он взялся дирижировать её с Лондонским
филармоническим оркестром, но по разным причинам не получилось. Но всё-таки мой самый любимый композитор (я считаю, что такого на планете ещё не было и, наверное, уже не будет) — это Людвиг ван Бетховен. Я играл все
симфонии Бетховена, когда работал в симфоническом оркестре как скрипач. И даже потом, когда учился в МГИМО, музыка не покидала меня. Я часто занимался под Пятую, Девятую симфонию. Но больше всего мне нравится
вторая часть Седьмой симфонии.
Д.А.: А сейчас претворяется ли в ваших занятиях музыкой опыт работы дипломатом?
Д.М.: Я считаю, что дипломатия — это тоже очень тонкое искусство. Вести переговоры — это очень непросто. Вы знаете, случайностей не бывает. У меня есть очень большой друг, его зовут Александр Александрович Бессмертных. Он является Председателем Всемирного Совета бывшихминистров иностранных дел. Сегодня ему исполняется 90 ле т, и я от души его поздравляю. В прошлом меня не покидала музыка, а теперь дипломатия меня не покидает. Я являюсь членом Центрального совета Международной внешнеполитической ассоциации, которую с 1991 года возглавляет Александр Александрович Бессмертных — он пригласил меня буквально пару лет назад, не дал мне прекратить мою дипломатическую деятельность. Он большой любитель музыки, искусства, творчества. И именно он
посоветовал мне написать книгу «Музыка — дипломатия — музыка». Эта тема не раскрыта никем. В истории российской дипломатии был один композитор — Грибоедов. И то, мы его знаем как писателя, а в историю музыки он вошёл, в первую очередь, прекрасным вальсом ми минор продолжительностью в три минуты. Больше дипломатов и композиторов, тем более в XXI веке, Вы не найдёте. Я считаю, что это божий промысел. Бах сказал, что целью музыки является служение Славе Божьей. И я по-своемуслужу Богу.
Д.А.: Вы часто говорите, что музыка – это универсальный язык. Что сильнее, звук или слово?
Д.М.: Музыка порой является лучшей дипломатией. Это прочный мост, соединяющий берега различных культур. Генрих Гейне говорил: там, где заканчивается слово, начинается музыка. Словами Бетховена, музыка — это
откровение более высокое, чем мудрость и философия. А в наше турбулентное время это ещё и прекрасная терапия. Сейчас моей музыкой заинтересовались очень интересные учёные. Один из них, известный психолог, изобретатель звуковой психотерапии Александр Панасенко, уже 30 лет изучает влияние музыки на организм человека. Он провёл эксперименты, через которые прошли люди в возрасте от 20 до 80 с лишним лет. Он создал аппаратуру, которая показывает, что прослушивание музыки оказывает влияние на разные органы. Он говорит, что есть музыка разрушительная и есть музыка созидательная. К числу созидательных он отнёс мою музыку, которую он назвал «музыкой высших сфер». В качестве «созидательных» примеров он упоминает фамилии Бетховена, Моцарта, Гайдна, Генделя. А рэп и рок он считает разрушительной музыкой.
Д.А.: Прозвучат ли сегодня какие-нибудь премьеры?
Д.М.: В Санкт-Петербурге сегодня впервые исполнят «Сюиту-Фантазию», которая объединила все четыре моих произведения. В прошлом году именно в это время они исполнялись в городах Жуковский и Раменское — там исполнение прошло с потрясающим успехом.
Фото с концерта: Благотворительный фонд имени Погосяна Грачьи
Мисаковича.
