«ДИАЛОГИ» (часть II) Интервью Рашида Калимуллина с Александром Чайковским.

II часть

К: Вы работаете на очень серьезных должностях, при этом в портфеле у вас так много сочинений! В жизни у Вас есть какой-то распорядок? Когда Вы успеваете писать музыку?

Ч — Честно говоря, распорядка у меня никогда не было. Это невозможно, так как распорядок невозможно сделать! У меня была Московская консерватория, был Союз композиторов СССР, когда Союза не стало, возник со временем Мариинский театр, потом консерватория Санкт-Петербурга. Тебе в любой момент могут позвонить из Министерства и сказать, — завтра коллегия! Или надо быть там-то, что ты должен заниматься тем-то и тем-то! Меня и в ЦK дергали, как и все общественные организации, мы обязаны были отчитываться и перед ЦK ВЛКСМ и ЦK партии. Там же был отдел культуры и специальный отдел музыки. Очень всё серьёзно было. Надо было отвечать на какие-то определенные вопросы. Вообще надо было быть в курсе всего.

К: Где бы Вы ни работали, вы всегда в знаковых местах оказывались! Вы и в Московской филармонии работали, как это произошло?

Ч — Меня пригласил Алексей Шалашов. Его назначили директором Московской филармонии. Я находился летом в Петербурге, отдыхал, он мне позвонил. Мы были с ним хорошие знакомые, в консерватории пересекались. А самое главное, — он в Большом Симфоническом Оркестре работал, был концертмейстером вторых скрипок. БСО участвовал во всех мероприятиях и съездах Союза композиторов, и Владимир Иванович Федосеев довольно часто мои произведения исполнял, и поэтому я всех знал. И вот Шалашов мне позвонил. А в тот момент в Московской филармонии не было поста художественного руководителя. Много лет был только генеральный директор и всё. Московская филармония в девяностые годы немного просела, как и все остальные. Леша Шалашов решил возродить это дело.

К: Но она всё равно оставалась филармонией номер один в стране!

Ч — Конечно! Он мне предложил, и я согласился, потому что интересно! Опять что-то новое! И так получилось, что через год меня выбирают ректором Петербургской консерватории. В тот момент я был на четырех работах: Я был советником Мариинского театра, я был художественным руководителем Московской филармонии, я был ректором Санкт-Петербургской консерватории, при этом оставаясь в Московской консерватории.

К: Ужас – ужас!

Ч — Из Московской консерватории меня, конечно, никто не отпустил, я ушел на пол ставки. Совмещать ректора Санкт-Петербургской консерватории и художественного руководителя Московской филармонии было даже полезно и для консерватории, и для филармонии! Я хорошо узнал петербургских исполнителей, молодых особенно, и стал их двигать в Москву на концерты. И обратное тоже было движение. Я в Санкт-Петербургскую консерваторию стал приглашать моих друзей, которые работали в Московской филармонии: Родиона Щедрина, Виктора Третьякова. Они проводили мастер-классы. В общем была правильная взаимосвязь.

К: Сейчас Вы являетесь художественным руководителем Московской филармонии, заведующим кафедры в консерватории в Москве, а в Петербурге что Вас держит?

Ч — В Петербурге семья сейчас осталась. Я уже два года, как перестал брать студентов. После ректорства еще брал.

К: Сейчас в Санкт-петербургской консерватории тоже проблемы, «зубры» ушли?

Ч — Ну конечно, полная смена. Слонимский недавно ушел, там только Гриша Корчмар остался и Геннадий Банщиков, а кафедрой заведует Антон Танонов.

К: Александр Владимирович, вернемся к Вашему творчеству, как Вы находите исполнителей, они сами приходят, или Вы их выбираете? С Юрием Башметом, например, как сложилась Ваша творческая дружба?

Ч — С Юрой просто познакомились. Он получил премию Глинки, в аспирантуре был. Они учились вместе с моей бывшей женой Ириной Виноградовой. Она пианистка, у Наумова училась. Ирина позвала Башмета с женой в гости к нам, и там мы с ним познакомились и сразу совпали по интересам. При первой встрече он мне сказал: «Напиши концерт для меня». И мы до сих пор дружим. Почти что родственники. А с Виктором Третьяковым я вообще в одном классе ЦМШ учился. Мы даже за одной партой сидели.

К: Как это здорово, когда музыканты, еще будучи детьми знакомятся, учатся вместе и потом становятся соратниками!

Ч — Потому что тогда ЦМШ была главной, самой сильной музыкальной школой СССР. Учился там и Спиваков, и Олег Каган, и Владимир Крайнев, и Коля Петров, Леша Любимов, Леша Наседкин, и Таня Гринденко, и Алек Слободяник покойный. Мы все были приятелями: и Наташа Гутман, Захар Брон, Боря Петрушанский, Додик Герингас, Валера Афанасьев, Коля Корндорф, который на дирижерском учился, Миша Юровский, Володя и Дима — это его сыновья. Это всё — выходцы из ЦМШ. Конечно, это мне помогло. Жена Герингаса училась у Стасика Нейгауза, а я очень тесно с ним общался после смерти Генриха Густавовича. Это один «котел» был. Мое первое фортепианное трио исполняло «Московское Трио» с Бондурянским, Уткиным и Ивановым. Они были очень популярны. Попросили меня написать трио. Записали сразу на пластинку. Вообще, «каша» того поколения очень помогала. Не только я один такой. Много людей вышло из того времени. И Лёша Рыбников, и Максим Дунаевский, они тоже начинали с той эпохи и вместе с нами учились. Поэтому каждый композитор, покидая консерваторию, уже имел какие-то контакты, знакомства с очень перспективными исполнителями, которые ему очень помогали в творчестве.

К: Мне кажется тогда всё-таки иные немного отношения были между творческими людьми. Сейчас всё по-другому.

Ч — Да, более обособленными и прагматичными стали. Это ещё из-за компьютеризации.

К: Были композиторские школы, были свои классы, был профессор Юрий Александрович Фортунатов! В Иваново, Доме творчества он временами занимался с молодыми композиторами, я очень мечтал к нему попасть.

Ч — Это были «асы». Сейчас я не вижу особой разницы между Московской и Питерской композиторскими школами, — композиторские стили как-то нивелировались.

К: Было много мероприятий для молодёжи, которые формировали её профессионально и творчески. Сейчас этого нет.

Ч — Вот сейчас мы в Союзе Композиторов России пытаемся возродить эти традиции.

К: Да с приходом новой команды в Союзе Композиторов России, появилось много нового и интересного: конкурсы, фестивали. Но вернемся к Вам! Расскажите, пожалуйста, когда Вы женились, сколько у Вас детей, чем они занимаются?

Ч — Детей у меня двое. У меня — дочка Даша. Она живет в Кёльне, преподает там. Она окончила высшую музыкальную школу. У неё там родились две дочери. Так что, я дедушка, там у меня две внучки — 6 и 3 года. От второй жены у меня сын Никита. Он окончил горный университет, но сейчас решил заниматься музыкой. Никита увлекся очень оперой, пением и поступил в вокальный класс музыкального училища. Его дела сейчас идут очень хорошо. Так что оба моих ребёнка Никита и Даша, — оба музыканты. Насчёт Никиты мы надеялись, что обойдётся. Но вот он тоже стал музыкантом. Он в Петербурге, и вообще, мой дом сейчас в Питере. Первая моя супруга, мама Даши, — прекрасная пианистка Ирина Виноградова. Она также, как и я училась у выдающегося педагога Льва Николаевича Наумова, а потом уехала в Германию. Она работает со скрипачом Захаром Броном. Им двоим предложили контракт в Кёльне, и она там до сих пор. В девяносто третьем году Валерий Гергиев пригласил меня стать музыкальным советником Мариинского театра, и я часто стал ездить в Петербург, и до сих пор езжу туда. Познакомился там с моей нынешней женой Милой, и я подумал, что я хочу жить в Питере.

К: Вам всегда везло в общении с великими! Художественный руководитель Валерий Гергиев в 1993–м пригласил Вас в Мариинку советником по репертуару. Валерий Абисалович, — человек титанического трудолюбия и соответственно высокой требовательности, как Вы успевали все совмещать, еще и музыку писать?

Ч — Да, для меня это было очень интересно, будучи советником по репертуару мне приходилось ездить постоянно между Петербургом и Москвой, это интересно. Одно помогает другому. Музыку я пишу в Петербурге. Там созданы для этого все условия, мне там спокойно и хорошо. Мы живём в самом центре города, рядом с Мариинкой. Это очень удобно, очень помогает. Жена — концертмейстер первых скрипок Мариинского театра Людмила Чайковская, — очень хорошая скрипачка, и многие соло в балетах и операх она обеспечивает. Практически каждый день у неё спектакли, поэтому близость Мариинского театра, это, конечно, очень большая польза.

К: У Вас что-то ставилось в Мариинке?

Ч — У меня ставилось два балета: в восьмидесятом году — «Ревизор», «Броненосец Потемкин» — на несколько лет позже. В девяностые годы ничего не ставили. Но недавно в концертном зале состоялась несколько спектаклей моей одноактной оперы «Король шахмат». Это по Стефану Цвейгу, «Шахматная новелла». Сюжет о том, как чемпион мира по шахматам плывёт на пароходе, какой-то попутчик предлагает ему сыграть партию и выигрывает. Очень мне нравится эта история. Эта опера писалась практически для себя, не по какому-то заказу. В начале она ставилась силами студентов Московской консерватории. Очень хороший был спектакль. А потом Молодежная группа Мариинского театра несколько раз её исполнила в концертном варианте в Новом концертном зале Мариинки.

К: Что двигало Вами, когда Вы согласились стать ректором Петербургской консерватории? Это ведь огромное хозяйство, гигантская работа! При этом Вы не оставляли работу в Московской консерватории и Московской филармонии! Каждая из этих работ сама по себе гигантская и бесконечная.

Ч — Я оставил себе полставки в Петербурге и Московской консерватории, потому что по закону невозможно работать на полную ставку там и там. Минимизировал количество учеников. В Москве у меня было три студента. Я продолжал преподавать, но студентов было немного. Вот сейчас у меня рекордное для меня количество учеников, — 11 студентов!

К: С чем это связано? Мало педагогов, или это Ваша популярность?

Ч — Нет, хороших музыкантов педагогах сейчас достаточно: Владимир Тарнопольский преподает, очень хороший педагог, Юрий Воронцов, Юрий Каспаров. Владислав Агафонников, Александр Кобляков, Татьяна Чудова, Кузьма Бодров, Алексей Сюмак, Сергей Загний. Кузьма Бодров — ещё и мой ассистент. Раньше я старался не брать больше семи студентов, — очень тяжело, но сейчас так сложилось, 11 человек у меня!

К: Я раньше тоже довольно долго преподавал и заведовал кафедрой в Казанской государственной консерватории и могу сказать, что, это большой и ответственный труд, большие энергетические и творческие затраты.

Ч — Я считаю, что нецелесообразно вызывать студента два раза в неделю, чтобы он принёс на урок 3 — 4 такта. При нынешней их занятости, это нереально. Пусть он лучше дольше не придёт, но зато покажет мне больше музыки на уроке. Они сначала приходят с вопросами и показом к Кузьме, потом уже со мной занимаются. Когда они приносят большой кусок музыки, то там легче определить, где нужно вмешаться, а где не стоит. По двум — трём тактам этого не определить.

К: Где Вы живёте летом, где творите?

Ч — Недавно мы купили дачу. Домик в деревне. Далеко довольно от Питера, но места мне очень нравятся. Мы купили избу на берегу речки, это окрестности Чудово, 120 км по Московской дороге, очень чистое место. Я очень люблю там бывать, но мне это удается нечасто. В июне в Московской консерватории выпускные экзамены. А у Милы июнь-июль — это Гергиевский фестиваль «Белые ночи». Они его называют: «Белые ночи, черные дни». У них бывает по 3 вызова в день, — это норма, иногда — 4 вызова! А если только два вызова, — это выходной.

К: Ваша жизнь проходит в окружении известнейших выдающихся людей. Ваша работа секретарем у Тихона Николаевича Хренникова, — один из важнейших этапов Вашей жизни. Хочу сказать, Тихон Николаевич, потрясающий был человек и композитор! Ведь при его директорстве не был арестован ни один композитор!

Ч — С 1948 года, пока Хренников был у власти, никого не арестовали. Был только эпизод в 1953 году с Моисеем Вайнбергом. Феврале 1953 года его арестовали, ещё до смерти Сталина, смерти Прокофьева, в связи с тем, что он был мужем дочери Михоэлса, который до этого был уничтожен. Но после смерти Сталина, через 3 месяца его выпустили. Он об этом помнил, наверное, всю жизнь, но никогда об этом не говорил. И я только недавно узнал, что, оказывается, он был арестован. Таким образом, при Хренникове никого практически не репрессировали. Хотя два его родных брата сидели в тюрьме, и одного из них расстреляли, а его не тронули. А второго своего брата он спас, писал письма, добился суда, и на суде брата Хренникова оправдали и освободили. Это был уникальный случай. Хренников умер на 95 году жизни, и похоронен на территории своего родового дома в Ельце. Он был сыном приказчика, одним из десяти детей.

К: Придя на должность секретаря Союза композиторов к Тихону Николаевичу Хренникову, Вы уже были известным молодым композитором. Как Вы общались с мэтрами, как они к Вам относились?

Ч — Они всегда общались очень просто и открыто, что характерно для людей той эпохи. Они никогда не задирали носа, никогда не было в них апломба.

К: Я знаю, что в кругу Ваших друзей есть музыканты и молодого поколения, в их числе дирижер Александр Сладковский.

Ч — Со Сладковским мы познакомились, когда я был ректором, а Саша был дирижером Оперной студии в Петербурге. Я увидел, — это талантливый парень, и я сделал его главным дирижером студенческого оркестра консерватории. Потом, когда Юра Башмет стал искать в свой оркестр второго дирижера, я предложил ему Александра Сладковского. В Петербурге он дирижировал оркестром Башмета в Ледовом дворце, и очень понравился всем. Башмет его позвал, и Александр очень быстро стал набирать обороты.

К: Он и тогда был талантливым дирижером. Сладковский дирижировал и оркестром Михаила Плетнёва. Они исполнили мой авторский концерт, я был очень доволен.

Ч — Да, он проработал у Башмета лет пять-шесть, и очень удачно. Юра стал доверять ему всё более сложные программы, и каждый раз это был очень хороший результат. И то, что его пригласили в Казань, это был очень хороший ход. И он, и Казань, и татары очень совпали. И он сейчас даже не мыслит о том, чтобы куда-то ещё двигаться.

К: С назначением Александра Сладковского в Государственный симфонический оркестр Татарстана, вопрос финансов, основной вопрос был очень хорошо решён. Президент Татарстана очень поддержал оркестр, помог ему. Вот так и надо делать!

Ч — Оркестр стал визитной карточкой Татарстана и в числе лучших в России. Я считаю, не только в числе лучших, а в тройке лучших в России. Школа в Казани была хорошая.

К: В 1945 году в Казани открыли Консерваторию, первый ректор — композитор Назиб Жиганов пригласил в Казань лучших профессоров Москвы и Ленинграда.

Ч — Хороший оркестр при плохой консерватории появится не может! Хороший оркестр — это показатель того, что есть хорошая консерватория или музыкальный институт. Казанская консерватория всегда была в числе сильных в стране. Посмотрите, где самые лучшие симфонические оркестры в стране? — В Новосибирске, Екатеринбурге и Казани! И вот лучшие три оркестра России, помимо столичных, — это Казань, государственный симфонический оркестр Татарстана, Екатеринбургский оркестр и Новосибирский оркестр. Прекрасны эти оркестры благодаря тому, что в их составе музыканты, выросшие на своей платформе, играющие на своей земле.

К: Огромную роль играет Московская филармония — одна из главных концертных организаций страны, художественным руководителем которой является Александр Чайковский. Как выстраивается ваша музыкальная политика? Это Вы решаете, или эти решения принимаются коллегиально?

Ч — Конечно, коллегиально! В девяностые годы Московская филармония переживала не лучшие свои времена. Это был период, когда нужно было выживать, но при этом она всё равно оставалась площадкой номер один. И я должен сказать, что честь и хвала Московской филармонии, за то, что она постепенно начала подниматься, и вслед за ней стали подниматься филармонии всей страны. И уровень сейчас значительно вырос.

К: Как Вы считаете, когда наша страна восстановится и придёт к осознанию того, что композитор в обществе играет огромную роль, формируя уровень культуры и создавая славу своей стране? Когда наше государство придёт к осознанию того, что композиторов нужно взращивать и поддерживать, поскольку своим творчеством они с лихвой отрабатывают задачу формирования культурного пласта в стране?

Ч — Рашид, это в первую очередь зависит от людей на местах. Я абсолютно в этом убеждён, что всё решает человеческий фактор. Руководители, которые умеют смотреть вперёд, поддерживать свои оркестры, музыкальные коллективы, организации. В Омске, например, очень хороший тоже оркестр, благодаря помощи руководителей, но у них нет консерватории, поэтому им трудно. Они построили прекрасный зал. В Тюмени тоже новый зал, явно тоже там пошло шевеление. В Иркутске, благодаря Денису Мацуеву и его фестивалю, строится новый концертный зал, прекрасная филармония и оркестр в Екатеринбурге.

К: Почему бы Московской филармонии не сделать фестиваль современной симфонической музыки ныне здравствующих композиторов? В мае 2018-го при поддержке Московской консерватории совместно с Союзом композиторов России и Вас лично, в зале Чайковского был успешно проведен концерт, где исполнялась музыка российских композиторов! Союз композиторов России уже в третий раз провел Всероссийский конкурс композиторов «AVANTI», Всероссийский конкурс композиции имени Сергея Прокофьева, Камерный фестиваль «Пять вечеров», идея принадлежала и Вам, и Карине Абрамян, генеральному директору нашего Союза композиторов, стал знаковым. При поддержке Фонда Президентских грантов появился Всероссийский конкурс молодых композиторов «Партитура». В России много молодых талантливых композиторов, я это утверждаю, и как председатель правления Союза и как член жюри конкурсов имени Прокофьева, «AVANTI» и «Партитура». Канал культура транслировал награждение и концерт победителей конкурсов. Это очень хорошо, но надо двигаться дальше, нужно больше продвижения современной музыки и внутри страны, и за рубежом. Репертуарная политика должна расширить свои границы от русской классики до современной музыки, продолжая традиции русских и советских композиторов, российские композиторы достойны продолжать эту традицию. Это должно быть государственной политикой!

Ч — Согласен. Последние тридцать лет наша академическая музыка вообще не раскручивается. Основные телевизионные каналы не касаются академической классической музыки.

К: Если Московская филармония задаст всем тон, — то, что хорошо для Московской филармонии, будет хорошо и для других!

Ч — Говоря о нашей филармонии, Алексей Шалашов сумел организовать абонементные концерты, на которых выступают не только московские оркестры, но и приезжие оркестры, в частности оркестр из Татарстана. Оркестр оплачивает дорогу, а остальное берет на себя филармония. Сейчас я вижу, на эти концерты приходит очень много народу. Люди верят, если играет оркестр из Белгорода или Хабаровска, это всё равно будет на достойном уровне. Об этом не кричат, не знаю почему, но это прекрасное решение, возможно, самое прекрасное решение за последнее время в истории Московской филармонии! Люди поверили нам! Когда приезжает Татарстанский оркестр, или Новосибирский оркестр, или Екатеринбургский оркестр, аншлаг обеспечен!

К: Хотелось бы пожелать, чтобы все концертные организации страны более тесно сотрудничали с Союзом композиторов России, его филиалами, с Союзами композиторов соседних республик, активнее способствовали возрождению, чтобы создавались новые глобальные проекты во благо нашей Российской музыкальной культуры.

Ч — Возрождение происходит в течение последних трёх лет. Конечно, если бы вернуть те прежние возможности, которые были в Советском Союзе для Союза композиторов СССР! Это просто несопоставимо! Сейчас, с приходом нового министра Ольги Любимовой, которая встречалась с Президентом Владимиром Путиным, начали решаться важные вопросы культуры: музыкальные школы были уже на грани существования, сейчас выделяются дополнительные средства для того, чтобы улучшить их положение. Стремление есть! Мы верим в будущее!

К: Совсем недавно в МХАТ им Горького состоялась оглушительная премьера Вашего музыкального спектакля «Свидание в Москве».

Ч — Да, премьера состоялась в рамках программы зимнего фестиваля Башмета, следующая будет в Сочи. Режиссер спектакля Павел Сафонов, драматург — Михаил Палатник. Идея мюзикла в том, что о других городах написано много разных спектаклей, а о Москве, — нет вообще. Очень захотелось создать такую виртуальную уютную Москву, полную любви и тепла.  

К: Это Вам удалось блестяще! Поздравляю Вас!

Ч – Спасибо!

К: Александр Владимирович, было очень приятно и интересно с Вами пообщаться! Спасибо за Ваше интервью! Я, так же, как и Вы надеюсь, что наша отечественная Российская музыкальная культура будет достойно представлена и в нашей стране, и за рубежом. С приходом нового Министра культуры России – Ольги Любимовой, я уверен, мы сможем сделать много благоприятных для страны дел. 

алексанжр чайковскийращид калимуллин

В России

Все новости